Очень скоро вся популяция сползается вместе и превращается в многоклеточный организм — плазмодий. Для чего это амебам нужно? Для того, оказывается, что у плазмодия появляются зачатки органов движения, благодаря которым он передвигается в поисках пищи быстрее отдельной амебы.

Отыскав себе пищу и наевшись до отвала, плазмодий снова рассыпается на отдельных амеб. Если же пищу найти никак не удается, в ход вступает программа размножения, обеспечивающая выживание вида. Плазмодий начинает развиваться наподобие гриба: из него вырастает плодовое тело — стебелек, на конце которого в специальном мешочке образуются споры. Созревшее плодовое тело лопается, споры рассыпаются и, переждав, пока условия не сделаются наконец благоприятными, дают начало новым амебам.

Читатель уже давно догадался, что популяция амеб — это точная копия активной среды, а их движение — живое подобие автоволнового процесса. В самом деле, каждая амеба, улавливающая молекулы цАМФ и выбрасывающая в ответ на это новые порции фосфата, играет роль элемента активной среды, концентрические волны цАМФ — роль автоволн, распространяющихся из-за вихревой структуры движения амеб в вихревом режиме. К центрам этих завихрений-ревербераторов и стекаются амебы; многоклеточный организм формируется в самом чреве этих маленьких ураганов. В критических условиях природа использует ревербераторы для создания живых структур.

Гриб-слизневик — не единственное существо, обязанное своим происхождением и жизнью автоволновым процессам. Автоволны, как выяснилось, играют решающую роль в формировании более сложных организмов, вплоть до позвоночных. А если это так, то не были ли автоволновые процессы активнейшими участниками эволюции, которая с таким упорством усложняла химические и биологические структуры? И много ли отыщется столь неотразимых доказательств структурного единства мира: один и тот же тип колебаний у химической реакции, у пламени, у импульса, бегущего по живой ткани, у простейших, собирающихся в сложный организм, даже у нашествия вредителей на поля и у наскоков вируса гриппа на нас?

Об этом единстве нам расскажет в недалеком времени новая наука синергетика, пытающаяся сегодня математически доказать, что у процессов, которые наблюдал когда-то Белоусов, обсуждали Винер и Розенблют и которые привели к образованию первых белков,— что у всех у них была одна и та же природа. И там и тут, например, катализаторы химических реакций играли одновременно роль промежуточных продуктов. Так думает западногерманский химик, нобелевский лауреат и иностранный член АН СССР Манфред Эйген, опирающийся на работы своих бельгийских коллег, тоже нобелевского лауреата и иностранного члена нашей академии И. Пригожина и П. Гленсдорфа, которые в свое время первыми заметили и остроумно объяснили некоторые особенности реакции Белоусова — Жаботинского. Но и это уже не сенсация! Об автоволновых процессах подумывают и космологи, стремящиеся представить себе те этапы эволюции Вселенной, когда вокруг еле заметных неоднородностей, образовавшихся в среде дозвездного газа, стали закручиваться в спирали первые из разбегавшихся во все стороны галактик.